Где есть деньги — там и секты

Известный религиовед Александр Дворкин рассказал, как вербуют в опасные религиозные движения и почему новый закон об оскорблении чувств верующих нельзя принимать…

— Как бы вы охарактеризовали ситуацию с религиозным экстремизмом у нас в республике?

—  Башкирия —  один из финансово-независимых и богатых регионов. А где есть деньги, туда идут секты. Им интересны другие регионы, но там, где есть деньги,  — есть возможность их получить. Поэтому, увы, должен признать, что ваш регион один из неблагополучных с точки зрения сектантства. 

— И какие секты наиболее опасные?

— Если так говорить — это та секта, в которую попали близкие вам люди. Если ко мне приходит женщина и жалуется, что ее сын попал в секту, а я ей отвечаю, что секта эта очень маленькая и вероятность того, что в нее попадут другие люди, весьма низка, — это очень странное утешение, согласитесь? А вот если говорить о самых распространенных, помимо радикальных исламских сект, то это неопятидесятнические секты: «Слово жизни», «Живая вера», «Церковь «Ковчег», «Новое поколение» и другие.  Все они присутствуют в Башкирии. Причем действуют и в сельской местности тоже. Наряду с ними «Свидетели Иеговы», которые также распространяются за пределы городов. А еще в Башкирии активно действуют различные сайентологические структуры, что внушает большое опасение.

— То есть все, что не традиционное христианство, ислам или буддизм, может нести опасность. Так?

— Опасность определяем исходя не из направления, а по их деяниям, наличию пострадавших и установок, которые существуют в организации по отношению к семье, личности, обществу, государству. Нужно смотреть, какого рода эта секта: классическая, или тоталитарная. Классические секты, например, не несут социальной опасности. Это, скажем, баптисты. Они ответственные члены общества, у нас с ними идет богословская дискуссия, которая может быть достаточно жесткой, но при этом не думаю, что в нее должны вмешиваться правоохранительные органы, потому что это наше с ними внутреннее дело.

Как маскируются секты

— Часто сайентологи маскируются под различные организации. Как понять, что, к примеру, общество любителей одуванчиков на самом деле — секта?

— У сайентологов есть целый набор организаций, каждая из которых зарегистрирована отдельно. «Сайентологическая церковь», «Центр Дианетики», «Центр прикладной философии», «Гражданская комиссия по правам человека», реабилитационные центры «Нарконон» и «Криминон», «Центр авторских технологий», «Прикладное образование» и другие. Но есть один признак, по которому их можно распознать: на всех листовках и материалах внизу мелкими-мелкими буквами будет значок копирайта и написано латинскими буквами L. Ron Hubbard Library, то есть «библиотека Рона Хаббарда». По этому признаку сайентологию можно распознать, ведь все эти якобы независимые организации  — на самом деле части единой структуры, которые подчиняются единому центру в Лос-Анжелесе.

— Почему секты до сих пор существуют — их ведь можно запретить?

— Издать указ «все секты запрещены» не получится — некого у нас запрещать, потому что нет в законодательстве такого юридического термина «секта». Это нужно в каждом конкретном случае отдельно смотреть, доказать, что та или иная религиозная организация не соответствует своему уставу или есть пострадавшие от ее деятельности. Что касается «Свидетелей Иеговы», я думаю, тут должна быть политическая воля. Судебный опыт показывает, что эту секту ликвидировать можно. В Москве, Ростовской области и республике Горный Алтай секта «Свидетели Иеговы» была в судебном порядке ликвидирована. Более 70 наименований их литературы признаны экстремистскими. Эта информация на сайте минюста есть.

И обязательно должны быть пострадавшие. Чтобы подавать в суд, прокуратура должна опираться на жалобы пострадавших.

— Ну да, а их-то чаще всего и нет… Мы все говорим больше про традиционные секты, а как же модные увлечение восточными религиями, ведь среди них тоже есть секты? 

— Да, много, и они представлены в Башкирии. «Общество сознания Кришны», например, псевдоиндуистская секта, так же, как «Центр трансцендентальной медитации». Псевдобуддийские секты «Карма Кагью» и «Фалуньгун», они тоже есть и действуют очень активно.

— И как их отличить от «правильного», традиционного буддизма, кришнаитства?

— Ну, традиционный индуизм в нашей стране никак не представлен, разве что гостями из Индии. Никаких традиционных индуистских структур у нас нет и быть не может.

Индусом нельзя стать, им можно только родиться — согласно их вере. Поэтому все, кто ссылаются на индуизм, —  это псевдоиндуисты.

Что касается буддистов — есть традиционная «Сангха России», и они очень настороженно относятся и к «Карма Кагью», и к другим псевдобуддийским системам.

Прошло ли время тоталитарных сект?

— Как-то в интервью ваш коллега Роман Силантьев сказал мне, что «Время тоталитарных сект, которые сразу заставляли людей переписывать на них квартиры, прошло, люди стали гораздо умнее, но ими по-прежнему можно манипулировать». Вы согласны с этим утверждением?

— Я был бы рад, если бы это время прошло, но таких сект еще более чем достаточно. И дело не только в  квартире или ином имущество, эти люди переписывают на них свою жизнь. Это намного страшнее.  По сравнению с девяностыми годами, вербовщиков на улице стало гораздо меньше, и многие думают, что их вообще нет. Но они есть. Только теперь они большей частью работают через интернет и социальные сети.  

— Какая у них технология вербовки, если знаешь методы — им проще сопротивляться.

— Для того, чтобы человек попал в секту, нужно, чтобы совпали два условия: чтобы сектантские предложения совпадали с интересами самого человека. Никто ведь не говорит «Айда, пойдем к нам в секту». Людей приглашают на бесплатные курсы английского языка, молодежную тусовку, к доктору  — поправить свое здоровье, курсы изучения Библии и Корана, чтобы узнать их истинное толкование, занятия йогой или ведической кулинарией, на какие-нибудь курсы личностного роста или на интересную и высокооплачиваемую работу. Да много что придумать можно. За всем этим может скрываться секта. Помните, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке! 

Второе условие — чтобы человек был в нужном состоянии. Когда человек переживает стресс, он гораздо более внушаем, защитные механизмы отключены, и на него гораздо легче воздействовать.  

— В Москве, да и европейской части России, очень сильна исламофобия — ислам ассоциируется именно с ваххабизмом, экстремизмом.  С чем, по-вашему, это связано? Это эхо мусульманских терактов, из-за недостатка религиозных знаний или чего-то еще?

— Да, вы правильно перечислили причины. Но это также столкновение разных типов поведения, потому что в центральной части России достаточно много мигрантов из мусульманских регионов, которые не всегда ведут себя должным образом. Поведение, которое нормально для их региона, они пытаются перенести в другой, и это вызывает противодействие и непонимание. Поэтому тут есть вина двух сторон.

— Почему их боятся? У нас в Башкирии не боятся мусульман.

— Потому что чем больше знаешь кого-то, тем меньше его боишься. В Москве почти не знают мусульман. Нужно больше друг друга узнавать.

Новый закон — это катастрофа

— Не могу не спросить про новый закон об оскорблении религиозных чувств.  Не приведет ли он к валу исков от представителей нетрадиционных, малочисленных религий? Ну условно: почитатели старых пеньков оскорбятся за то, что деревья вырубают.

— Это катастрофа. Надеюсь, этот закон никогда не будет принят, потому что там фундаментально неправильный подход. Я за то, чтобы был закон об оскорблении почитаемых мест. Туда должны входить не только религиозные места поклонения, но  и кладбища, памятники, мемориальные сооружения.

Человек, осквернивший памятник Пушкина, или помочившийся в Вечный Огонь, а такие случаи были, должен также нести уголовную ответственность, потому что это оскорбляет каждого. Как неподобающее поведение в церкви, мечети или синагоге.

Но что касается чувств — это настолько неопределимая вещь… Мало ли что оскорбляет мои чувства? В конечном итоге так может оказаться под запретом вся религиозная полемика. Для мусульманина, например, может быть оскорбительным словосочетание «сын Божий», а то, что христиане говорят о язычниках, может язычников оскорбить.  Религиозная критика —  это нормальная часть религиозной жизни. Я уже вижу, как прокуратуру завалят заявлениями члены различных сект и парализуют ее работу.    

Справка «КП»

Александр Леонидович Дворкин — исследователь современного религиозного сектантства, деятель антисектантского движения в России, светский и церковный историк-медиевист (специализируется на средних веках, — Ред.), православный богослов, общественный деятель, писатель, автор 15 книг и более 700 публикаций, которые перевели на 17 языков.

Кстати

Всего в республике зарегистрировано более 1500 различных религиозных организации 22 различных верований. Абсолютное большинство — это христиане и мусульмане.

Источник